Командир батальона армии Новороссии подполковник Александр Татаринов рассказывает о боевых буднях республики в интервью для журнала «Национальный Контроль»
- Как начался ваш боевой путь в Новороссии?
- Я коренной житель Донбасса. Родился и вырос в Донецке, это моя малая родина: 53 школа в районе Ветки, пятый участок. В пионеры меня принимал сам Девятаев, герой Советского Союза. Галстук мне повязывали на площади Ленина.
Когда власть в Киеве была захвачена вооруженным путем и наверху оказались нацисты, я стал участвовать в протестном движении. Затем, в апреле, когда под наш контроль перешла администрация, мы сформировали небольшое подразделение под названием «8 рота». Эхо войны: (я начинал срочную службу в одноименном подразделении).
В него вошли бывшие афганцы, ветераны горячих точек. У нас не было оружия, но мы хотели защитить от насилия людей, вышедших на баррикады.
- Почему в Донецке не наблюдалось такой же мощной протестной активности как в Севастополе?
- Некоторые митинги в Донецке насчитывали до 20 тысяч протестующих. Выходили либо совсем молодые граждане (15-20 лет), либо сформировавшиеся люди после сорока лет. Поколение 90-х оказалось потерянным. Немалую роль в развитии протеста сыграл Союз Ветеранов Донбасса и один из его лидеров Юрий Сивоконенко.
Расскажу забавный эпизод. На баррикадах возле Белого дома мы тренировались, отрабатывали защиту с применением щитов. Журналисты российских телеканалов это засняли. А украинские СМИ, используя эти кадры, сообщили, что это тренируется российский спецназ ГРУ.
Был еще один комичный момент: это случилось на азовской Ялте под Мариуполем. Тогда в украинских сводках прошла новость о том что 100 сеператистов ГРУ-шников атаковали батальон украинского спецназа -350 человек. Мы действительно приезжали туда пообщаться, но нас было семь человек.
Войдя на территорию их очень хорошо укрепленной базы, я предъявил им одно единственное требование. Мы предоставляем автобусы, и они потихоньку убираются с территории Донецкой области. Их командиры были так напуганы, что сообщили будто к ним приходил с ультиматумом полковник ГРУ. Весть об их героизме и сопротивлении вооруженным до зубов сепаратистам дошла до руководства. Офицерам этого батальона даже была выписана премия в размере 50 тысяч грн. Вранье украинской стороны на всех уровнях началось уже тогда.
- Насколько важной с вашей точки зрения была позиция местных силовиков, сотрудников милиции? Мы из России напряженно следили за попытками структур Авакова воздействовать на местный Беркут, и тогда казалось от этого зависела судьба Донецка…
- Множество моих товарищей трудилось в силовых структурах. Разве они могли стрелять в своих родных и хватать своих соседей?
- Что им предлагалось взамен на лояльность киевской хунте?
- Власть изначально сделала лицемерный ход, сняв с людей имя «Беркут» и поставив им задачу насилия над местным населением. В результате ребята, попросту не препятствовали волеизъявлению народа.
Люблю фразу, которая высечена на нашем обелиске: «Донбасс никто не ставил на колени, и никому поставить не дано!» Враги стреляют по домам, где находятся наши семьи, по школам, где учатся наши дети.
- И тем не менее Киевский беркут поехал в зону АТО. Как такое могло случиться?
- После того, как двух беркутят сожгли живьем, после того как пять квартир выгорело, и начали поступать угрозы родным, ситуация изменилась в пользу террористов из СБУ. Пошли люстрации. По сей день в застенках киевского гестапо сидят ребята: офицер и два беркутенка, арестованные по вымышленному поводу стрельбы в «мирных» майдановцев. 18 числа ни у кого из бойцов Беркута не было огнестрельного оружия, только спецкарабины с резиновыми пулями. У нас же 18 числа в одном только Донецком подразделении насчитывалось 17 человек с огнестрельными ранениями разной степени тяжести: с пулей в голове, с пулей в сердце. Один из моих товарищей до сих пор проходит реабилитацию на территории РФ. Уже три или четыре операции перенес.
- Кстати, по поводу реабилитации. Ходили такие слухи, будто в России не достаточно хорошо оказывают помощь бойцам Новороссии, получившим ранения. Насколько справедливы эти слухи?
- Из личных сведений могу сказать, что не знаю ни одного подобного примера. Всем оказывается помощь на максимально возможном уровне профессионализма. Моему товарищу, получившему сквозное ранение под сердце, в российском госпитале спасли жизнь. Эти слухи могут поступать от мужчин, которые бегут от войны, либо от тех, кто ищет повода для информационной диверсии.
- Еще один слух: будто шахтеры сидят в шахтах, а за них воюют добровольцы из России. Так ли это?
- Исчерпывающим ответом на этот вопрос является существование специальной шахтерской дивизии ДНР. Есть единичные примеры отъезда специалистов в Россию в связи с остановкой промышленности. Но я лично знаю десятки примеров, когда труженики шахт, взяв в руки автомат, воюют за Родину.
- Хватает ли военных специалистов и как это отражается на состоянии армии?
- Изначально в этом и состояла наша проблема. По сравнению с Крымом борьба Донбасса началась стихийно. Сначала мы встали в защиту Беркута, затем в защиту георгиевской ленты. Катастрофически не хватало хотя бы консультантов, которые бы уберегли от тактических ошибок. Мы стоим в начале судьбоносного этапа…
- Когда партизанская армия превращается в военную машину? Можно так сказать?
- Я бы не сказал партизанская армия – я бы выразился «народное ополчение». Мы еще в партизанскую войну не входили. Мы сейчас в состоянии гражданской войны, где победителей нет, рухнула экономика, изломаны тысячи судеб. Например 79 Николаевская аэромобильная бригада была направлена усмирять Донбасс в количестве двух тысяч человек, а вернулось 400. И все вернулись больными. А через неделю им сообщили, что они снова отправляются на Донбасс. Тогда их матери и жены начали штурмовать военкоматы. Раньше надо было это делать. Большая часть народа не знает подлинной картины потерь украинской армии. Они своих раненых сами же добивают при помощи заградительных отрядов. Это отдельная тема для расследований.
- Насколько боеспособны эти заградотряды? Приобретают ли они боевой опыт?
- Они каратели и этим все сказано. И дело не в опыте, а в том, что даже за большие деньги никто не хочет умирать. Мы воюем за правду. Общаясь с военнопленными, я всегда задаю один и тот же вопрос. Я знаю, за что я готов умереть, а знает ли мой собеседник? На вопрос, за что он воюет, никто из них мне толком не ответил.
- По каким признакам вы отличаете обычного срочника, которому запудрили мозги, от идейного нациста?
- Различие заметно с первого взгляда. Идейно мотивированные фашисты отлично экипированы, вооружены до зубов самым лучшим оружием (батальоны Азов, Днепр). Остальное легко выявляется в процессе дознания.
- А много ли идейных c Центральной и Слободской Украины? У них ведь в городах проходили нацистские марши. Откуда эти фашисты взялись в Одессе, Харькове, Запорожье?
- Я бы не сказал, что много. Напротив мы были удивлены, когда к нам приезжали антифашисты с западных областей, которые хотели сражаться на нашей стороне. Некоторым приходилось объяснять, что с их украинским языком в нашей армии не поймут. Советовали поднимать вооруженное восстание на малой родине. Люди начинают прозревать, что их использовали, что главная цель просто ликвидировать население Украины, сократить его при помощи войны. В моем подразделении есть ребята с Запорожья, Днепра, Житомира, Чернигова с Волыни и даже со Львова, и болгарин есть, и казах.
- Где находятся источники жизнеобеспечения Донецка? На какой стороне фронта? Как вообще организовать существование огромного города в таких условиях?
- Раньше основной узел водоснабжения Донецка находился в Ясиноватой. Крупнейшая насосная подстанция, по которой укры били из артиллерии четыре дня подряд. В итоге им удалось эту систему уничтожить. Неоднократно предпринимались попытки разгромить главное химпредприятие «Стирол». Я живу на Октябрьском, это район аэропорта, - его бомбили фосфорными снарядами. Чтобы город жил, врага надо откинуть от Донецка. Это единственный рецепт, как обеспечить его нормальное существование.
- Постоянно ходят слухи о том, что украинская армия получает иностранное вооружение, что в одесском порту замечены некие военные грузы. Вы видели эту технику?
- Бойцы моего подразделения засекли под Снежным два Абрамса песочного цвета. А по ночам над нашей базой пролетали два F-16 черного цвета. Постараемся работать по Абрамсам, чтобы получить вещь доки…
- Сколько в Донецке людей осталось, хотя бы приблизительно?
- От двухсот до пятисот тысяч человек. Многие не успели вывезти детей.
- Что будет, когда у Киева закончатся срочники?
- Так они уже давно у них закончились. Молодое поколение пошло в расход. Призывной возраст увеличен до 50-ти. Они рассчитывают на успехи частных военных компаний. Обратите внимание, что практически перестала работать украинская авиация. Вертушки не летают, а если и летают, то под управлением еропилотов. Да и в том же Абрамсе, я практически уверен, сидит не украинский солдат, а наемник.
- При этом Запад отказывается признавать жертвы геноцида на Донбассе… Была даже попытка отозвать миссию ОБСЕ в начале войны…
- Пару месяцев назад на блок-посту моими ребятами была задержана миссия ОБСЕ. Когда я стал выяснять их личности, оказалось, что среди них были представители 12 стран. И я им задал вопрос, который поставил их в тупик. В каком из ваших цивилизованных государств проходят президентские выборы под выстрелы пушек и реки льющейся крови, и как можно признать такие выборы легитимными?
Когда мы начали вывозить представителей миссии, мы попали под обстрел. И они бежали в подсолнухи вверх задницами впереди моих бойцов. Настоящий наблюдатель и гуманист должен прочувствовать на собственном опыте, каково это – выживать с семьями под бомбежками.
- Сейчас сотрудники ОБСЕ не отказываются работать на Донбассе?
- Сегодня они работают в Новороссии, и мировоззрение у них стало более объективным, чем у их либеральных предшественников и коллег из других международных структур. Миссия Красного Креста отказалась работать в Новороссии, иначе ведь придется засвидетельствовать факты украинских зверств.
Я сопровождал колонну с беженцами между Краснодоном и Изварино по так называемой «дороге смерти». Видя, что едут гражданские, колонну тупо расстреляли прямой наводкой из танков. В районе Урал-Кавказа укропы стояли на господствующей высоте и уничтожали оттуда любые движущиеся объекты. Также дорогой смерти называлась трасса от Снежного до Мариновки. У меня там стоял блокпост на перекрестке с дорогой на Степановку 12 км от Снежного. Мы там держали оборону в течение недели. Картина гибели беженцев была похожей.
- Что сегодня с Саур-Могилой?
- Сегодня там выжженная земля. Не осталось живого сантиметра. Мемориал победы над фашизмом разрушен. Но те бетонные плиты которые там остались, спасли ребятам жизни. И это очень символично.
- Много ли военной техники приобретено методом вываривания в котлах?
- У меня два БТР приобретено недавно таким способом. Не говоря уже про Камазы, Уралы, Кразы, даже установки Град. Технику врага удобнее всего атаковать на марше. Это чужая для них земля. Они не знают нашей местности. Очень характерным является последний вопиющий пример, когда батальон Днепр по ошибке зарулил двумя автобусами в Ясиновку, и их на радостях расстреляли наши бойцы. Они не просто земли нашей не знают, они даже тупо карты читать не способны.
- Насколько велики потери с нашей стороны?
- Наши потери велики за счет мирного населения. Ополченцы уже научились выживать. Но они целят не по нам, они уничтожают мирные кварталы.
- Насколько опасен перевес врага в огневой мощи? Поначалу казалось, что "Ураганы" и "Смерчи" станут страшным ударом по ополчению.
- Сказывается нехватка военных специалистов с их стороны, бездарное руководство, устаревшие боеприпасы. Нужно еще уметь воевать подобной техникой.
Приведу пример из жизни моего батальона.
Мое подразделение было расквартировано на Угледар-Кураховском направлении от Донецка на Запорожье Днепропетровск (юго-западная сторона Донецка);
Я выставил свои блокпосты до прихода фашистов. Через некоторое время мои ребята приезжают и говорят: хочешь мы тебе маленький подарок покажем? Они привезли съемку с регистратора: у ВСУ блок-посты построены один в один по моей схеме. Но укропы не учли одну маленькую фишку. Они использовали бетонные блоки, а у нас применялись – шины с песком. При попадании в блок возникали сотни осколков, которые калечили укров.
При шевелении врага мы начинали с ними радиоигру. Зная, что наш радиоканал прослушивается, рассказывали небылицы: мол две коробочки выдвинулись в такой-то квадрат, кукушки пересели. Таким образом брали их на понт. После этого они тратили силы на разведку боем. Поднимали вертушки – мы по ним били из ПЗРК.
Да, они лупили по нам Градами, Нонами, минометами, из Д-30, но подходить ближе опасались. Первые атаки они производили следующим образом. Сначала массированный обстрел из Градов, следом двумя БТР вытягивалась разведка. На скорости они обстреливали нас и уходили. Я выставлял секреты на дороге, ведущей к блокпосту. Когда БТР проскакивал секрет, мои воины отрезали ему дорогу назад. И мы их жгли, не выходя из одного квадрата. Техника попадала в западню. После этого нас опять накрывали огнем. Мы отходили, чтобы не потерять личный состав, а потом возвращались на позиции.
Так, даже в отсутствии собственной, артиллерии, мы умудрялись сохраняя жизни своих ребят, уничтожать соединения врага. Тем более зная свою местность и применяя минирование. В течение двух недель мы играли с ними в такие эффективные кошки-мышки.
- Хватает ли сил на ликвидацию котлов? На карте все выглядит логичным? А что происходит в котле на самом деле?
- Группировку врага отрезают от основных сил, перерубают линии снабжения. Объясню на живописном примере: укропы двигались в сторону Мариновки-Антрацита. Их на Мариновке отбросили назад. В это время им в тыл выдвинулся заслон ополчения со стороны Иловайска, а со Снежного был произведен массированный артиллерийский удар. В условиях окружения группе врага хватает боезапаса и ГСМ от силы на неделю. В перспективе они могут попытаться ударить в слабую зону кольца, заняв населенные пункты с малочисленным гарнизоном. Но как правило происходит деморализация окруженных. Поэтому им оставляют коридор, чтобы сохранить их жизни. Оставляя оружие, они соглашаются или не соглашаются уйти в сторону России. Против тех, кто возвращается на Украину, заводят уголовные дела. Долго такое продолжаться не может. Власти в Киеве разрушают свое государство изнутри, и к зиме мы можем стать свидетелями очередного майдана.
- Попробуйте составить самый пессимистичный сценарий развития событий? Что вас больше всего тревожит в будущем Новороссии?
- Очень тревожит вопрос: почему переговоры с Киевом происходят без представителей ополчения и без учета мнения воюющих командиров.
Беседовал Артем Сериков