понаехали тут, и размножаются

29 июля южнокорейский Госкомстат опубликовал данные о количестве рождений в прошлом, 2013 году. За прошедший год в Корее родилось 484.550 младенцев, среди которых 4,7% составили дети от смешанных браков, то есть браков корейцев с жителями иностранных государств.
Браки эти обычно заключаются с вьетнамцами, китайцами и японцами (точнее, китаянкам, вьетнамками и… да, всё-таки японцами). В большинстве случаев речь идёт о ввозе старыми бедными забулдыгами-бобылями мужчинами из корейских деревень молодых и покорных невест из бедных стран ЮВА, в последнее время – в основном из Вьетнама, равно как и этнических кореянок из Китая.
Понятно, что доля таких детей будет расти, и, скорее всего, их доля в числе корейских младенцев скоро превысит долю смешанных браков среди всех корейских браков - дело тут в том, что большинство женщин приехали из стран, где принято иметь детей куда больше, чем в почти не рожающей (1,1-1,2 рождения на женщину) Южной Корее. Браков же смешанных сейчас много. Их число несколько снизилось в последние годы, но всё равно браки с иностранцами в Южной Корее составляют примерно 9% всех зарегистрированных браков. При этом чуть больше 70% - браки корейских мужчин с иностранками. Оно и понятно: не каждая корейская девушка сейчас пойдёт навоз месить, рисосажательную машину по колено в грязи чинить, и поддатого мужика домой волочить. Для сельской же вьетнамки попроще такая жизнь – чистый рай. Действительно, рис не руками же сажают, а машиной, и электричество в сельском доме есть, и водопровод, и вообще то, что для городского корейца представляется почти халупой, для девушки из-под какого-нибудь вьетнамского Дананга напоминает то ли особняк номенклатурного работника средней руки в Ханое, то ли резиденцию «нового вьетнамца» в Сайгоне.
Но не об этом речь. А речь о том, что народные комментарии к сообщениям печати о доле нечистокровных новорождённых, в основном, очень злобные, в стиле «понаехали тут чучмеки всякие на нашу землю корейскую!» Вспомнили в Кор-нете активно и Европу с мусульманской иммиграцией (я пополнил свой словарный запас – знаю теперь, как на корейский переводится «пакистанский таракан», в качестве описания иммигранта, ессс-сно). Жалуются в комментах, что от этих иностранцев по Асану не пройти, вечно ходят они там толпами, говорят всё по-своему, ихней жратвой странно там так воняет, и вообще, того и гляди, ножом полоснут. Для понимания: Асан – промышленный район на дальних окраинах Большого Сеула, где гастарбайтеры по 12 часов пашут на производствах, на которые корейского мужика заманить примерно так же сложно, как корейскую барышню – замуж за разведённого крестьянина в деревню в провинции Северная Чолла.
В общем, активно и яростно изощряются корейские блоггеры и прочие комментеры, протестуют, требуют это безобразие прекращать, и многонационалию в Корее не вводить. При этом не замечают они в своём гневе, что недовольны они гастарбайтерами, а злятся в данном конкретном случае по поводу тихих и покорных вьетнамских и китайских жён, которые, может, фо мужу и свекрови готовят, но в целом в полях трудятся и не слишком-то заметны.
Реакция эта – явное напоминание о том, что в Южной Корее, как и в любой развитой стране, вполне присутствуют анти-иммигрантские настроения. Оно и понятно: когда иноземцев становится слишком много, они начинают раздражать чистую публику, хотя этой же публике нравятся и чистые улицы, и дешёвое обслуживание в ресторанах, и возможность дёшево построить/отремонтировать дом (в Корее дворников-таджиков нет, но вот официантки, уборщицы, няни – в основном гастарбайтеры, и среди строителей их очень много).
Пока корейская элита ситуацию оценивает трезво, и всё понимает. Понимает она, родимая, что при одном из самых низких в мире уровней рождаемости (что-то вроде 120-го места из 125, лень мне сейчас проверять), при стремительном росте средней продолжительности жизни (= старение населения), при низкой безработице, Корее невозможно удерживать нынешние темпы роста без импортных рабочих, готовых без забастовок и отпусков пахать в горячих цехах за копейки, и импортных жён, готовых сносить затрещины и рожать. Поэтому и власти, и оппозиция проявляют по этому вопросу нетипичное единодушие и ведут кампанию в защиту мигрантов, всячески формируют их позитивный облик. Поэтому и нет в Корее активных анти-иммгрантских групп, местных аналогов ДПНИ. Однако под коркой ощущаются-то совсем другие настроения и чувства народные, и нынешняя волна негативных комментов очень это хорошо показывают.
Ну и совсем последнее. В своём гневе массы корейского среднего класса ругают всех чучмеков некорейских (включая и русских, хотя собственно русские гастарбайтеры в своей массе из Кореи уехали давно, с началом путинского экономического бума), но едва ли не чаще всех достаётся «чосон-чжокам», то есть этническим корейцам из Китая. Повторяю: этническим корейцам, причём весьма мало ассимилированным, мало окитаившимся. Чосон-чжоки – это такие же корейцы, только беднее, да нравом попроще, да без лоску того, который есть у члена среднего класса развитой страны во втором поколении…
И вопрос встаёт: а что будет, если эти сытые, образованные, чистые господа, этот привыкший к отпускам в Таиланде и новым машинам корейский средний класс, вдруг обнаружит у себя по соседству, в границах той же самой страны, примерно 25 миллионов северокорейцев? Заверяю: корейцы северные куда меньше похожи на южан, чем корейцы китайские – и беднее, и грубее, нравы там совсем уж простые будут (не о пхеньянской элите говорю, номенклатурных сыночках-дочках, а о ширнармассах). Иначе говоря, как в случае объединения они прореагируют на таких вот соотечественников? Ответ в целом понятен.